Возвращаясь в Нью-Йорк, Ирена слышала озабоченный голос матери. Миссис Фогель, чуть ли не каждый день, рассказывала дочери о девушках, выходящих замуж. Мать поджимала губы:
– У тебя есть время, милая, но не стоит затягивать…, – Ирена, со вздохом, отправила платье обратно в гардероб. Она застегивала пуговицы на шелковой блузке:
– До сих пор никто, ничего не знает…, – Ирена не признавалась матери, Меир не делился подобным с доктором Горовицем. Для всех они дружили, выбираясь в рестораны, или на бейсбольные матчи. Мать, кажется, даже не рассматривала младшего мистера Горовица, как будущего зятя. Меир, вчера, сказал Ирене, что рав Горовиц пошел в армию.
Девушка ахнула:
– И где он теперь? После Европы, после Харбина? Неужели его опять за границу послали, Меир?
Закрыв новый детектив, он широко зевнул:
– Не думаю. Папе он не сообщал, куда его отправили. Наверное, Аарон в Калифорнии. На западе много военных баз…, – потушил лампу, он привлек Ирену к себе:
– Я тебя целый день не видел, соскучился…, – взяв шелковый, вечерний жакет, темного пурпура, Ирена пропустила между пальцев серебряное ожерелье от Тиффани, на туалетном столике. Девушке пришло в голову, что Меир подарил ей только жемчужные бусы:
– И, конечно, цветы, духи. В ресторане он всегда расплачивается, в гостиницах…, – Ирена вертела ожерелье. Она купила драгоценность осенью. Выходила замуж очередная дочь очередной подруги матери, по синагоге. Миссис Фогель послала Ирену в Тиффани, где пара держала список подарков. Ирена выбрала серебряные подсвечники. Любезная дама предложила ей посмотреть на драгоценности. Ирена сама не знала, почему согласилась. Перебирая ожерелья и браслеты, она заметила молодую пару. Молодой человек и девушка, ее ровесники, говорили на идиш.
Ирена смотрела на дешевый, но аккуратный костюм юноши, на скромное платье и шляпку девушки. Пара рассматривала обручальные кольца. На пальце девушки блестело тонкое, серебряное колечко. Она пришла в магазин с букетиком роз, и ласково улыбалась, глядя на жениха.
Ирена представила себе маленькую квартирку, в Бруклине, запах домашней лапши и картофельной запеканки, услышала детский смех. Отвернувшись от пары, она быстро указала на ожерелье: «Это, пожалуйста». Получив голубую коробочку, Ирена добежала до дамской комнаты. Запершись в кабинке, она расплакалась.
Ирена прикусила пухлую, красную губу:
– Все случится, непременно. У Меира много работы, он занят. И вообще, как ты можешь? Все говорят, что скоро война начнется. Его три раза ранило…, – вернувшись из Европы, Меир усмехнулся:
– Царапины. Я полежал в госпитале, в замке у Джона, отдохнул…, – шрам в три сантиметра, выше поясницы, царапину никак не напоминал. Ирена ничего не стала говорить, только прижалась растрепанной головой к его плечу:
– Пожалуйста, будь осторожнее. Если что-то, что-то случится…, – Меир уверил ее, что ничего не случится. В ближайшее время он никуда ездить не собирался:
– Отправимся в горы Кэтскиллс, летом…, – Ирена счастливо закрыла глаза, – я тебя на лодке покатаю…, – Ирена посмотрела на изящные часики. Меир и его кузен ждали девушку в ресторане. Ирена видела майора Горовица, в семейных альбомах:
– Ему двадцать восемь, он тоже не женат. И рав Горовиц холостой. Они поздно женятся, – сказала себе девушка, – надо подождать и быть терпеливой.
Спускаясь в лифте на первый этаж, Ирена подумала, что можно было бы сделать вид, будто она ожидает ребенка. Она была уверена, что Меир, услышав о беременности, предложил бы брак.
– Как порядочный человек…, – девушка, мимоходом, посмотревшись в зеркало, осталась довольной:
– Нет, подобное бесчестно. Меир меня любит, всегда будет любить. Он занят, не хочет торопиться…, – Ирена завила черные, тяжелые волосы, уложив локоны в стиле мисс Лейк. Она прошла через вестибюль, вдыхая запахи ароматного табака, и духов. Несколько мужчин, проводили ее глазами. Швейцар поклонился: «Прошу вас, мадам».
Ирене нравилось, когда ее называли подобным образом. Она думала о хорошем, загородном доме, в богатом предместье столицы, о двух машинах, собственных местах в синагоге и званых обедах. В парикмахерской Ирена листала House and Garden, выбирая интерьеры для будущего особняка. В магазинах девушка, невольно, выбирала фарфор и хрусталь, мебель для детских комнат. Ирена даже научилась, тайком, расписываться: «Миссис Меир Горовиц».
Окинув взглядом ресторан, она улыбнулась. Завидев девушку, Меир и его кузен поднялись. Мужчины надели смокинги. Ирена получила два букета, белые розы от Меира, и темно-красные, будто кровь, от майора Горовица. Вблизи он оказался красивее, чем на фото, выше шести футов ростом.
Меир водил Ирену в ротонду Капитолия, где стоял мраморный бюст вице-президента Вулфа. Девушка заметила, что майор Горовиц очень похож на государственного деятеля. Ей только не понравились холодные, серые, слово оценивающие глаза военного.
Мэтью отмел мысль о том, что кузен может ухаживать за мисс Фогель:
– Меир, конечно, неприметной внешности…, – они с кузеном погрузились в обсуждение винтажей, просматривая винную карту, – но даже он не выберет подобную толстуху…, – лицо у мисс Фогель было красивое. Пахло от нее сладко, по-домашнему, ванилью:
– Все равно, – скептически сказал себе Мэтью, – с возрастом ее еще больше разнесет. Я знаю подобных, женщин. Бабушка Аталия до конца жизни стройной оставалось, не то, что бабушка Бет…, – он видел фотографию, с бар-мицвы погибшего Александра Горовица:
– В следующем году бабушка Аталия его в Европу повезла. Папа тогда в Вест-Пойнте учился…, – снимок сделали на банкете, в синагоге. Аталия Горовиц, урожденная мисс Вильямсон, стояла, положив руку на плечо младшему сыну. Бабушка носила роскошное, шелковое платье, с оборками, и отделанную перьями шляпу.
Мэтью помнил, что в десять вечера его позовут к телефону. Мистер Нахум собирался позвонить в «Виллард» из общественного автомата, рядом с отелем «Бельвью». Наставник обещал Мэтью, что все дело не займет и получаса. От «Вилларда» до гостиницы Кривицкого было десять минут, неспешным шагом. Бюро снимало на ночь агентский пост. Личный охранник Кривицкого сидел перед майором Горовицем, с тарелкой вальдорфского салата и бокалом шампанского.
Мэтью не брал табельное оружие. Ему надо было подняться к номеру Кривицкого, постучать в дверь, и показать документы. В связи с неожиданно возникшей опасностью покушения, мистера Вальтера перевозили в другое место. Кривицкий должен был поверить личной карточке майора, сотрудника Министерства Обороны. Даже смокинг был Мэтью на руку. Майора, срочно, воскресным вечером, вызвали с обеда. Потом в дело вступали мистер Нахум и мистер Петр.
Мэтью заказал лобстера, хотя предполагал, что блюдо останется не съеденным:
– Ладно, – сказал себе майор, – Меир за мисс Фогель платит. Все равно я потрачу меньше, чем он…, – смокинг кузену сшили отменно. Мэтью отличал крой лондонских портных:
– Он в Британию ездил, правда, непонятно, зачем…, – майор Горовиц не хотел слишком настойчиво интересоваться работой кузена. Меир был проницательным человеком. Мэтью понимал, что Меир трудится в Бюро только для вида. На самом деле кузен был занят у Даллеса:
– Внешняя разведка, контрразведка…, – попробовав бордо, майор кивнул, – его приставили к перебежчику, чтобы выведать у Кривицкого сведения об агентах русских в Америке…, – Мэтью обаятельно улыбнулся:
– Мисс Фогель, расскажите о Голливуде. Это другой мир…, – Мэтью восхищенно смотрел на девушку, – для нас, простых людей, он недоступен…, – мисс Фогель заказала рыбу на гриле, и не стала брать жареный картофель:
– Похудеть хочет, – понял Мэтью, – только ничего у нее не получится. Здесь она делает вид, что на диете, а в номере будет объедаться шоколадом…, – кузен тоже ел рыбу. Меир пил не кошерное вино, но к свинине, или устрицам, он не притрагивался. Майора Горовица ресторанная еда не волновала. Дом у него был кошерный:
– Марта, наверняка, ничего не знает…, – подумал Мэтью, – я ее обучу всему, что требуется. Во всех отношениях…, – он заставил себя не улыбаться. Едва принесли лобстера, как официант наклонился к его уху: «Прошу прощения, вас к телефону…»
Мэтью вздохнул, аккуратно свернув салфетку:
– Даже в воскресенье приходится решать рабочие вопросы…, – поднявшись, он уверил Меира: «Думаю, не займет и четверти часа».
Меир оставил Кривицкого в номере. Завтра утром он забирал мистера Вальтера и вез его на заседание комиссии конгресса. Кривицкий сказал, что поработает над докладом. Меир посмотрел на часы:
– Отлично. Увидимся на завтраке, в половине восьмого. Ни о чем не беспокойтесь, здесь безопасно…, – он проводил взглядом широкие плечи кузена, в хорошо скроенном смокинге. Меир шепнул Ирене: «Скоро начнется программа, потанцуем…»
